Плачет девушка в серенькой юбке

Автор: Елена Валерьевна Горбунова (филиал ООО «Газпром ВНИИГАЗ» в г. Ухта)

Посвящается: Ларисе Ивановне Горбуновой и Николаю Алексеевичу Рыжакову

Их никогда не величали «жены»,
И вдовами не называли их.

Юлия Друнина

Моя бабушка Лариса Ивановна Горбунова не была участником войны, не имела звания «работник тыла», но Великая Отечественная война прошлась по ее судьбе не менее тяжелым катком.

Когда началась война, Ларисе было 23 года. А за девять месяцев до начала войны у нее родился сын — мой отец. Официально расписаться с моим дедом Николаем Алексеевичем Рыжаковым они не успели. Его в 1940 году призвали на финскую. Приезжал Николай на побывку в 1941-м, обнял жену и сына и ушел на фронт в вечность… Больше она его не видела. Мать Николая (несостоявшаяся свекровь) сообщила Ларисе позже, что погиб ее суженый, не доехав до фронта. Откуда взялась эта информация, неизвестно. Теперь уже никого не спросишь.

Лариса Ивановна Горбунова с сыном Валерием, 1953 г.

Увеличенная фотография

Мать Ларисы выгнала ее с грудным ребенком из дома, т.к. она «опозорила семью, родила байстрюка». Морально Ларису поддерживала семья Николая, и такая поддержка дорогого стоила. С семьей Рыжаковых у нас до сих пор очень близкие отношения.

Работала Лариса на ткацкой фабрике, как и большинство женщин города Фурманова Ивановской области. О работе в годы войны бабушка вспоминать не любила: «Чего рассказывать? Работала, как все. Всем тяжело было...» Позже я узнала причину от отца. Оказывается, во время войны бабушка дважды сидела в тюрьме. Первый раз — за опоздание на работу. Она и не слышала про Закон о прогулах, который появился согласно Указу Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день…». Вспоминала об этом с каким-то недоумением: «Не спала сколько-то ночей, Валерка болел, вот и проспала, опоздала. Посадили на три месяца». По указанному закону за двадцатиминутное опоздание на работу полагалось от двух до четырех месяцев тюрьмы. Второй раз бабушку посадили на шесть месяцев. Обвинили в краже отреза ткани. На ткацкой фабрике забракованное полотно и отходы использовали для протирки ткацких станков, вытирания рук и т.д. При выходе из фабрики на проходной все подвергались осмотру. У бабушки в фартуке нашли кусок забракованной ткани, который сочли излишне чистым. А так как уже имелась судимость…

Но бабушка не просто выжила. Она подняла сына, который смог окончить 10 классов (редкость по тем временам). Она вынянчила, выпестовала двоих внуков — меня и моего брата, которого назвали Николаем в честь деда. Первый раз на море — с бабушкой, первый раз в деревню — c бабушкой, первый лес, первый костер — с ней.

Бабушка успела понянчить троих правнуков, которые ее обожали, как и внуки. И столько в ее сердце было тепла и любви, столько жизненной силы и оптимизма, что, приезжая с Севера домой в Фурманов в отпуск, я не могла надышаться с ней одним воздухом, не могла наслушаться ее голоса, не могла насытиться лаской ее натруженных рук в синих прожилках вен…

А как бабушка пела! Голос глубокий, сильный, чистый, с каким-то необыкновенным тембром, от которого мурашки по голове бегали и начинало щипать глаза. Последний раз я слышала, как она поет 9 мая 2008 года, в возрасте 90 лет. В тот День Победы, последний в ее жизни, она была просто в ударе и даже спела нам одну из песен, которую, видимо, выучила в тюрьме и которую мы никогда не слышали — «Девушка в серенькой юбке»:

И опять он стоит на борту,
Только нету в зубах верной трубки.
А в далеком британском порту
Плачет девушка в серенькой юбке!

Может быть, вспоминала она при этом своего Николая, похоронки на которого не видела, которому не была ни женой, ни вдовой, просто любила всю жизнь и, может быть, в глубине души надеялась на чудо.

Нам очень хотелось сделать для нее это чудо. Мы искали хоть какую-нибудь информацию о нашем деде, хотя бы место захоронения. Посылали запросы в архивы, военкоматы. Но все тщетно. Летом 2014 года ездили с братом по деревням Ярославской области Нерехтского района, близлежащим к селу Михеевское, где родился и жил до призыва на фронт наш дед. Безрезультатно.

Николая мы нашли в январе этого года, спустя шесть лет после того, как бабушки не стало, и спустя пять лет после того, как не стало отца. Это стало возможным благодаря сайту «ОБД Мемориал». На сайте мы нашли копии подлинных документов тех лет. Оказывается, наш солдат прошел почти всю войну. Стало известно последнее место службы: 128-я стрелковая дивизия 374-го стрелкового полка. 3 августа 1944 года командир отделения, кандидат в члены ВКПб старший сержант Николай Рыжаков, освобождая город Ирбоска (Эстония), получил проникающее ранение в живот и умер от ран 5 августа 1944 года в полевом госпитале № 630. Похоронен в четырех километрах от Изборска (город Ирбоска в 1945-м перешел к России и вернул историческое название).

Жаль, что бабушка и отец не дожили до этого дня. Как бы они гордились нашим солдатом!

Недавно на сайте «Подвиг народа» мне удалось найти информацию о награждении Николая Рыжакова медалью «За отвагу» (фронтовой приказ о награждении №: 49/н от 27.02.1943). В выдержке из наградного листа всего несколько строк: «тов. Рыжаков, телефонист, находясь под огнем противника, обеспечивал бесперебойную связь командования бригады со стрелковыми батальонами, дежурил круглые сутки на ЦТС…». А сколько за этими скупыми словами нечеловеческого напряжения сил, возможно и боли, и отчаяния, и страха, и русского упрямства «врешь, не возьмешь!»… А самое главное, желания защитить тех, кто остался дома: мать, жену и сына.

На 70-летие Победы мы с братом поехали в Изборск, чтобы прикоснуться к земле, где пролита кровь нашего деда Николая Алексеевича Рыжакова, одного из солдат, спасших мир от фашизма.

Мысли об этой поездке не давали мне покоя. Чувства переполняли душу до такой степени, что не могло не родиться стихов.

Дорога в Изборск

Ничего не хранится от деда у нас,
Ни письма, ни креста, ни иконки.
Нет и фото, ни в профиль тебе, ни в анфас.
Ничего. Даже нет похоронки…
Да какой же он дед? В 26 был убит.
Сыну было неполных четыре.
Почему же Изборск тянет словно магнит,
Где погиб и покоится в мире?
Почему же хочу увидать и постичь
Как закат это небо багрянит?
И узнать из историй, сказаний и притч,
Чем живут, чем горят Изборяне?
Замереть, увидав необъятный простор,
И в молитве застыть у лампады
За Изборскую крепость, Никольский собор,
И Словенских ключей водопады.
А еще я земле поклониться хочу,
И коснуться тихонько ладонью,
И поведать хочу обо всем, как врачу,
С чистым сердцем, как дети спросонья.
Я привет передам от родных и друзей,
Горсть земли от жены и от сына.
А с земли подниму в наш семейный музей
Теплый камень… для дум, для помина…
Сколько вынес Изборск?! Больше тысячи лет
Посягали на землю вражины.
Но хранит эту землю Божественный свет,
И защитников русских дружины.
Мы сполна наглотались последней войной,
Что бы там за бугром не гласили,
Мы свободны и живы безмерной ценой
Миллионов мальчишек России!

Въезжали в село ночью с 7 на 8 мая, под проливным дождем. Но, несмотря на 12 часов почти непрерывной езды от Фурманова до Изборска, даже дети — мой сын и старший сын брата — не смыкали глаз. Все были в предвкушении чего-то большого и важного в жизни.

Обелиск в честь воинов, погибших за освобождение Изборска 31 июля 1944 года, стоит среди вековых сосен. Несмотря на близость трассы от него исходит покой и безмятежность. Слева и справа обелиска плиты с именами павших воинов. А прямо на обелиске — небольшая плита, которую, видимо, обновляют по мере появления новых имен. И сверху правого столбца белеет свежевыбитая надпись «С. С-Т РЫЖАКОВ Н.А.»… Привет… Вот мы и нашли тебя, Николай…

Мы провели в Изборске четыре незабываемых дня. Какое это необыкновенное место, воистину рай на земле. Суровость Изборской крепости, хранящей многовековую историю, простая красота Никольского собора, загадочное безмолвие Городищенского озера, в которое больше тысячи лет устремляются водопады священных Словенских ключей… И соловьи по ночам…

Изборск действительно хранит Божественная сила. Нам рассказали одну из множества чудесных историй об иконе Корсунской Божией Матери, которая произошла 30 июля 1944 года при освобождении Изборска от фашистов. При артобстреле в часовне Корсунской Божией Матери спрятались изборские ребятишки. В часовню попал снаряд, пробил крышу и взорвался внутри. Дети потом все, как один, рассказывали, что какая-то неведомая сила распахнула дверь часовни и вытолкнула их на улицу. А очнулись они только у Словенских ключей. При этом на иконе — на груди Божией Матери оказались многочисленные осколки. Она приняла удар на себя... Осколки были вынуты, была наложена аккуратная заплатка, и чудотворную икону перенесли в Никольский собор.

А какие там люди! 9 мая, после митинга около обелиска, к нам подходили и учителя, и священнослужители, и работники музея, и представители администрации. Столько теплоты и участия, столько благодарности получили мы от изборян. Хотя благодарить нужно их. За бескорыстную помощь, за непомерный патриотизм и любовь к своей маленькой Родине, за слезы в День Победы. За то, что два обелиска в честь воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны, содержатся в образцовом порядке, в чистоте и любви.

А еще в Изборске не продают цветы. Мы 8 и 9 мая не нашли такого места, где бы можно было купить хотя бы несколько цветочков для поздравления ветеранов и возложения к памятнику. При этом в каждом огороде и саду за цветами не видно грядок. Но изборяне не продают цветов, они их дарят… Просто так… Удивительные люди!

Когда мы перед отъездом подошли к обелиску попрощаться с Николаем (после поездки язык не поворачивается называть его дедом), я подумала: «Вот, наконец, Николай, ты обрел семью. У тебя есть внуки, есть правнуки, которые будут помнить, которые расскажут своим внукам и правнукам, что был такой русский солдат. А твоим самым близким людям — любимой женщине Ларисе и сыну Валерке я отвезу горсть земли и все-все расскажу…»

Хотя, что рассказывать? Мне почему-то кажется, что они уже все вместе. Сидят на облаке всем семейством и поют эту «Девушку в серенькой юбке»…

Ларисе Ивановне Горбуновой посвящается

Бабушка моя была певунья
И любую роль могла сыграть.
Для меня была как свет в безлунье,
А порою как отец и мать.
Бабушка моя могла часами
У окна не двигаясь стоять.
Словно где-то там за небесам
Знак условный чаяла поймать.
И слеза катилась своевольно,
Возникая из небытия.
Затвердев невысказанной болью
Вдаль смотрела бабушка моя.
«Что ты плачешь? Расскажи, родная.
Обреченно отчего молчишь?»
Землю обойду, дойду до края,
От любых дверей найду ключи.
Все смогу и сдюжу, чтобы только
Отогреть продрогнувшую твердь…
А она, обняв меня тихонько,
Скажет вдруг: «Пора уж умереть…»
Скажет, что, наверное, заждался
Николай ее на небесах.
Знать бы, что прошел, да в чем нуждался,
Где теперь душа его и прах?
И свершилось чудо! Вот он — список.
Рукописный смерти атрибут.
Ты ж просила, бабушка Лариса!
Николай четвертым вписан тут.
В августе погиб в сорок четвертом,
И в Изборске он обрел покой,
Под горой Жеравьей распростертом,
Ты и не слыхала о такой!
Тишина… Но верю я, что слышишь,
Верю, что свалился груз с души.
Нет тебя, но будто рядом дышишь
И меня касаешься в тиши.
Я смотрю в окно, как ты когда-то,
На зеленый беспредельный лес.
Вижу в дымке нашего солдата,
С ППШ огню наперерез.
На душе — и счастье, и кручина,
А вокруг опять бурлит весна,
И реву. И есть тому причина:
Для меня закончилась война.

Память народа Подлинные документы о Второй мировой войне

Подвиг народа Архивные документы воинов Великой Отечественной войны

Мемориал Обобщенный банк данных о погибших и пропавших без вести защитниках Отечества